Босиком по детству

         В комнате было сыро и серо. Я сидел на кровати, закутанный с ног до головы в синее одеяло с белыми звездами. Мне было тепло и сонно; я лениво наблюдал за тем, как капли с потолка капают в тазы и ведра, стоящие на полу.
У нас дома был «сезон дождей». Я наблюдал за каплями и считал, сколько капель падает в какое ведро или таз. В «сезон дождей» подсчитывание капель было моим единственным развлечением, потому что становилось холодно и сыро, и мама не разрешала мне вставать с кровати. Она говорила, что на меня действует сила «водяного притяжения» и если меня отпустить на пол, то уже в следующий миг я окажусь по уши в тазу с дождевой водой. Хотя я проверял – ничего не по уши. Уши в таз не помещаются, если залезть туда сначала ногами. А вот если сначала уши засунуть, то ноги будут торчать из таза.
Теперь мне приходилось сидеть закутанным в одеяло на собственной кровати и ждать маму, считая капли. Неожиданно наступивший «сезон дождей» был большой неприятностью, но не единственной. Я простыл и не пошел сегодня в садик (это как раз была приятность). Но я подвел маму, и это была наша общая неприятность. Мама была недовольна, и ворчала, что я опять не вовремя заболел.
- Конечно, я понимаю, - говорила мама, - ты не специально заболел, и все же…!
И все же, и все же, и все же…!

Сегодня с утра в нашем доме накопилось огромное множество этих «и-все-же». Они вились вокруг меня, как мухи вокруг компота и жужжали прямо в уши:
«И все же, мне надо работать, чтобы мы нормально жили…!»
Мама говорила что-то еще, но я постоянно отвлекался на свои мысли. Мыслей у меня было очень много. Мне казалось, что они бегают так же быстро, как мышата в нашем подвале, и я никак не успеваю их хорошенько подумать. Только хватаю одну мысль за хвостик, чуть-чуть думаю ее, и тут же она убегает, а я ловлю другую.
- И все же, как ты мог заболеть?
Последние слова были сказаны громче остальных поверх подноса с чаем, который притащила мама. Она поставила поднос на стул около кровати и посмотрела на меня очень вопросительно. Кажется, мама думала, что чем сильнее она вытаращит глаза, тем скорее поймет, почему я заболел.
Мне было очень трудно делать вид, что я совершенно не знаю, почему я заболел. Я боялся, что своим настырным взглядом мама может проковырять дырку у меня в голове и достанет оттуда мой секрет. Я вздохнул и небрежно произнес:
- Так случается. Дети иногда болеют.
Для убедительности я пожал плечами, чтобы у мамы не осталось никаких сомнений в том, что я не имею к этому никакого отношения. А потом искоса глянул на маму, чтобы понять, как она отреагирует на мои слова. Мама усмехнулась. Это добрый знак.
Секрет от мамы состоит в том, что два дня назад я ел на улице холодное мороженое, которым меня угощал Пашкин папа. Мороженое  было такое ледяное, что мне казалось, будто горло внутри покрывается льдом, и я даже испугался, что превращусь в ледяную скульптуру, как зимой на площади с новогодней елкой. Но Пашка и его папа так быстро лопали мороженое, что мне стыдно было отставать.
Теперь горло сильно болело, и поднялась температура. Очень жаль, ведь сегодня суббота, лучший день недели. Впрочем, погулять все равно бы не вышло, потому что с самого утра льет дождь.
 
Я не решался сказать маме о мороженом. Иначе тогда моя добрая милая мамочка сразу превратится в разъяренную львицу из мультика, и меня не спасет даже самая высокая температура.
Я решил играть в партизана и ни за что не выдать маме своей тайны. Все равно я уже заболел. Даже если скажу правду – ничего не изменится. Только хуже будет.
Мне было жалко маму. Она так хотела сходить на работу. Наверное, у мамы на работе гораздо веселее, чем у меня в саду. Я никогда не рвался в детский сад так, как мама на работу. Правда ей там платят деньги, а меня в саду заставляют есть мерзкую холодную кашу. Мама на работе пьет крепкий кофе, общается с друзьями и учит учеников. Она работает в школе, учительницей. Мама решает важные задачи. Детей учить это очень важно. И, хотя мама иногда очень устает, она любит свою работу. Мне стало даже немного стыдно. Но я быстро прогнал стыд, чтобы он не мешал мне радоваться отдыху от детского сада и решил, что нужно срочно придумать, как помочь маме попасть на работу.
- Мама, а когда тебе надо на работу? В понедельник?
- Да, Тема, в понедельник, ты же знаешь. – Ответ мамы звучал колюче, это означало, что она на меня сердится.
- Мама, а может, я до понедельника выздоровею?
- Нет, Артем, до понедельника не успеешь. У тебя высокая температура и горло красное. А до понедельника один день остался. Не бывает такого.
Я подумал, что самое время для замечательного предложения.
- А давай я останусь дома, а ты иди на работу.
Мама посмотрела на меня очень удивленно, словно я превратился в небывалое чудо-юдо из сказки.
- Тема, ты что? Ты еще маленький. Ты не можешь оставаться дома один.
- Странно, вчера ты мне говорила, что я уже совсем большой. Как это я за одну ночь стал снова маленьким… - Я оттопырил нижнюю губу; я так всегда делаю, когда чего-то не понимаю.
- Тема, понимаешь, просто…
- Я так понимаю, мама, что когда тебе удобно – я большой, а когда неудобно – я снова маленький.
- Нет, дело не в этом. – Мама отвернулась и обхватила себя руками. - Просто для чего-то ты маленький, а для чего-то большой. То есть до чего-то ты дорос, а до чего-то не дорос.
- А как ты определяешь, до чего я дорос, а до чего не дорос? По росту или по возрасту?
- Артем, мы с тобой отвлеклись от темы.
- А о чем мы говорили, мама? Ах, да, я хотел остаться дома, чтобы ты пошла на работу. Вообще-то, я хотел тебе хорошо сделать.
- Темочка, спасибо тебе, дорогой! Но ты пойми, ты не сможешь сам здесь справиться. Ты сам не поешь, лекарства не примешь вовремя. И вообще, Тема, это не обсуждается, один ты не останешься.
Я вздохнул. Оставалось один вариант. Это был, конечно, сложный вариант, но ради мамы…
- Ладно, мам. Оставь меня с бабушкой…
Мама посмотрела на меня с надеждой и грустью. Она понимала, что этот вариант самый крайний. Я не любил оставаться с бабушкой.
- Нет, Артем, - покачала она головой, - бабушка не согласится следить за тобой.
- Ну и правильно, - ответил я, чувствуя умственное превосходство над мамой, - что ей за мной следить. Бабушка ведь не полицейский. А я не особо опасный преступник. Я простой мальчик.
- Да нет, дружок, ты далеко не простой мальчик! – Мама рассмеялась, звонко и весело, как маленькая девочка. – И именно поэтому бабушка не хочет следить за тобой. – Я грозно посмотрел на маму. – Точнее, не хочет присматривать за тобой, - исправилась она.
- Подумаешь, - протянул я. - Что во мне такого особенного… Обычный ребенок.
- Да уж, - улыбнувшись, сказала мама, - обычный ребенок. С бурной фантазией. Обычные дети, Тема, не отправляются тайком от бабушек в кругосветные путешествия, не ставят дома опыты с огнем и не усыновляют мышей.
- Мама, Алекс – это не мышь, это крыса! Ручная.
- Тем более, крыса, Артем! – Мама в ужасе закатила глаза вверх и сложила ладони вместе. – И это ведь самая малая часть списка твоих проступков.
Я опустил глаза и вздохнул. Все, что сказала мама, было правдой. Только сначала всегда было веселее, чем потом, когда мои дела превращались в проступки. Проступки – это любимое бабушкино слово, а мама за ней повторяет.
- Так, ладно, - мама неожиданно хлопнула в ладоши. – Все это очень интересно, но уже пора пить лекарства! Скорее бы уже кончился «сезон дождей»! Как надоела эта сырость!
«Сезон дождей» у нас случается всегда, когда на улице идет сильный дождь. Крыша, как и весь наш деревянный дом, была старой и дырявой. Она пропускала дождь, а стены пропускали ветер с улицы и звуки от соседей. Взрослые не любили сезон дождей и всегда ругались на погоду.

Я тоже не очень любил сезон дождей. Ведь когда на улице проливной дождь приходится сидеть дома. Но кое-что в этом мне, все же, нравилось.
Мне нравилось следить за тем, как на потолке скапливается вода и потихоньку собирается в большую и толстую каплю, которая тяжело отрывается, как будто ей лень падать, потом летит, как снаряд и вдруг звонко шлепается об таз или ведро. Лучше всего капли звенят в железных ведрах.
Продолжение слендует